Жернова истории-2 - Страница 90


К оглавлению

90

Я: израсходовано тоже три патрона. Две пули в витрину за прилавком, одна — под правую ключицу второму налетчику. Да, меткость еще та. Хорошо, что налетчик промахнулся — один раз он все-таки нажал на спуск, проделав дырку в большом витринном стекле за моей спиной. Что же, по крайней мере, милиции будет, кого допросить.

В отличие от сентябрьской стычки прошлого года, когда я в горячке схватки, сам того не сознавая, насмерть забил нападавшего рукояткой пистолета, меня после всего случившегося не мутит, и не трясет. А тогда… Бр-р-р! Как вспомню, даже сейчас всего передергивает. Нет, никому не пожелаю такого жизненного опыта.

Пока я подвожу итоги, Лида, слегка перегнувшись через прилавок, требовательным голосом спрашивает:

— Телефон в магазине есть?

— Да, в комнате хозяина, — отзывается дрожащий голос. — Но хозяин сейчас в отсутствии, потому дверь заперта. — И, после некоторой паузы:

— На углу Дмитровки пост милиции должен быть…

— Должен, — недовольно отзывается Лида. — Вот только как он наряд из угро вызовет?

Постовой на углу Большой Дмитровки оказался на месте и оперативно отреагировал на стрельбу, как раз в этот самый момент ворвавшись в помещение магазина с наганом в руке и с криком:

— Всем стоять! Руки вверх!

Отчего бы и не поднять руки вверх? Небольшая гимнастика им не помешает.

К чести постового, он довольно быстро уяснил, что тут произошло, и отправился в один из соседних магазинов, где точно был телефон, вызывать наряд. Лида отправилась вместе с ним, чтобы позвонить своему отцу и сообщить о непредвиденной задержке, а мне ничего не оставалась больше делать, как собрать наши вещи, брошенные на улице. Ждать пришлось минут двадцать — благо МУР находился недалеко, на Петровке, и наряд уголовки быстренько притопал оттуда пешком.

Довольно быстро удалось договориться, что завтра, в четверг, мы сами явимся для дачи показаний, и можно было поспешить домой.

Дома нас давно уже ждала компания человек чуть ли не в двадцать (потом я подсчитал точно — вместе с нами как раз двадцать и получалось). Оказалось, что Шацкин привел с собой еще четверых рабочих-комсомольцев с московских заводов. Все уже знали, зачем мы тут собрались, агитировать никого было не надо, и мы погрузились в обсуждение конкретных организационных и технических вопросов. Нечего и говорить, что всю еду, что была закуплена по пути, ребята умяли, даже не заметив.

Предварительный разговор, состоявшийся незадолго до этого в Комакадемии, в присутствии Бухарина и Рязанова, которые помогли нам и с подбором кандидатур для нашего дела, сильно облегчал задачу. Поддержка таких авторитетных фигур значила немало, и ребята уже были убеждены в важности и нужности поставленных перед ними задач.

Меня несколько смущает подбор собравшихся — все студенты и молодые преподаватели сплошь из комвузов: Коммунистической академии, Института красной профессуры, Коммунистического университета. Интересуюсь:

— А где же студенты из МВТУ, из Сельхозакадемии?

— Зачем нам они? — недоумевает один из молодых. — Там же засилье буржуазных настроений! В нашем деле они не помощники.

— Так ведь именно из этих вузов пойдут спецы на производство! — не скрывая своего возмущения, реагирую на эти слова. — И именно потому, что там засилье буржуазных настроений, с ними надо усиленно работать и втягивать их в наши дела. Неужто вы, составив прочное коммунистическое ядро, не сможете с этим делом справиться? А отгораживаться от студенчества только потому, что оно не идет послушно за вами по первому зову — это типичное комчванство, которое так ненавидел Владимир Ильич. Комсомольские и партийные ячейки там есть. С ними надо связаться и через них подбирать людей.

— А что они нам могут дать? — не унимается мой оппонент. — Они ведь от наших, как они выражаются, «коммунистических экспериментов», только нос морщат!

— Так начинать надо не с пропаганды коммунистических экспериментов, — пытаюсь донести до спорщика свою позицию. — Найдите сначала тех, кто согласится заняться вместе с вами техническим и экономическим просвещением рабочих. А в ходе общего дела, может быть, и удастся их убедить, что наши коммунистические эксперименты — это не утопия, а напротив, — единственно реальный путь возрождения России. Можно ведь их поначалу не на коммунистический, а на националистический крючок ловить. И уж потом доказать, что одно другому на самом-то деле не противоречит: не может быть сейчас другой великой России, кроме как социалистической. Так что — засучите рукава, и вперед. Дело это не терпит отлагательства.

Распрощавшись с ребятами, принимаюсь за обязательную программу — чистку оружия после стрельбы. Расстилаю на столе чистую тряпицу, быстро раскидываю по ней детали Зауэра… Лида, прихватив с собой масленку и набор для чистки, пристраивается рядом — у нее уход за личным оружием еще с гражданской вбит на уровень рефлекса. Протерев оружие после чистки насухо, отправляемся на кухню. Хотя уже довольно поздно, Лида все же решает провернуть небольшую стирку.

Работаем в четыре руки — она стирает белье в оцинкованном корыте, а я отжимаю, полощу в ванне, снова отжимаю, и вешаю чистое белье на веревках, протянутых в коридоре. Хорошо, что в доме Нирензее есть горячее водоснабжение. А то вон, моей Игнатьевне приходится греть бак с водой для стирки на дровяной плите…

Закончив со стиркой, укладываемся спать. Из комнаты Михаила Евграфовича просачивается узка полоска света — небось опять будет сидеть за своими переводами заполночь.

90